Этот материал навеян грядущим в ЦДК и Гараже фестивалем арт-хаусного американского кино

Пожалуй, мало в какой стране есть еще такой жесткий контраст между двумя полюсами киноиндустрии, как в США. В той же Калифорнии, к примеру, приют себе находили такие люди, как Роберт Олтмен и Джон Джост. Оба они презирают Голливуд. Для первого контркультура стала элементом системы девульгаризации. Для второго – жизненным кредо.

Итак, наш сегодняшний материал, посвящен одному американскому фильму, который никаким стереотипам не по зубам. Что-то подобное, пожалуй, можно сказать про все фильмы Роберта Олтмена. Мало кто в курсе, но, по большому счету, это лучший режиссер из того самого поколения Скорсезе-Спилберг-Де Пальма и остальные. Роберт Олтмен – единственный в Америке режиссер, завоевавший главные премии Канна, Венеции и Берлина. В активе его фильмов также имеются и «Оскары».

Долгие годы он ломал шаблоны, доказывая, что разрушение может быть творчеством, но лишь при весьма определенных условиях. Из обломков типичных американских жанров Олтмен воссоздавал не просто кривое зеркало, а проход в страну Зазеркалье, где искажение всегда продолжается фантазией, а образ заканчивает идею.

Остановимся на его фильме «Военно-полевой госпиталь» («MASH»). В 1969, когда вышел фильм, снимать кино про Вьетнамскую войну было еще не актуально. Место действия «MASH», сначала вообще не обозначенное, было поэтому изменено на Корею. Однако вместо того, чтобы отвлекать внимание, фильм стал сенсацией.

«MASH» – это не просто военное кино, а, наверное, самая одиозная и феерическая военная комедия. Манифест анархии, черного юмора и полного пренебрежения жанровыми клише. Также снованный на книге, фильм во много раз превосходит свой ближайший литературный аналог – «Поправку-22», и уж конечно не самую удачную его экранизацию.

Почему? Да потому что, рисуя военный быт через призму абсурда, Олтмен не сводит все к рефрену одного и того же мотива. «MASH» – фильм бесконечно непредсказуемый, собственно, не имеющий строго последовательного сюжета. Вместо этого в нем есть череда ярких эпизодов из жизни врачей полевого госпиталя, спасающих как пациентов, так и самих себя – от смерти в той же степени, как и от скуки.

Дональд Сазерленд и Эллиот Гулд постарались на славу – и именно на бесславность их ублюдков ориентировался Тарантино. Герои «въезжают» в сюжет на только что угнанном военном грузовике. Вокруг – полный беспорядок. Прекрасная почва для хаоса! По локоть в крови, эти врачи, будто приносившие клятву не Гипппократу, а Кастанеде – такая атмосфера воцарилась с их появлением в госпитале, – будут парировать одну рискованную шутку другой. Игра в футбол или в гольф здесь событие номер один, сколько бы бомб ни взрывалось поблизости. Они не военные. Но воевать они будут – против нескольких зануд, уверенных в том, что армия не может быть веселой. Среди них верующие и семьянины, а также местная Милдред Ретчед, которой лучше бы свить гнездо где-нибудь в другом месте…

Но для Роберта Олтмена она нужна здесь и сейчас, чтобы слепить из нее нечто полностью противоположное вашим ожиданиям. Режиссер-экспериментатор, которого клеймили анархистом, долго ждал своего шанса. «MASH» вышел, когда ему было уже 45 лет. Возмутились тогда многие – и тем, что герои гнобят как лицемера единственного верующего в полку, и тем, как используют негра для победы в том самом футбольном матче, тем, что женщины в фильме играют второстепенные роли, становятся жертвами сексуальных розыгрышей… Но восторг критиков и 80 млн. в прокате (в коммерческом плане студии, кстати, фильм считался третьесортным), сделали свое дело – и «MASH» стал культовым фильмом, страницей, после которой в американском кино началась новая глава, в которую, впрочем, ничего подобного вписано уже не было.

Все права защищены. Копирование запрещено